Северная проза

[ДАНДИ 129 109]

Дураки

 

-Привет!
— Ну привет!
— Как дела?
— Всё отлично:
любима и счастлива,
как ты хотел.
А ты?
— Всё путём!
Заработал прилично.
Устал. Успокоился.
Дома осел.
— Всё так же свободен?
— Всё так же свободен!
Никто не способен меня оседлать!
— Смешной ты и глупый…
Классический Овен.
— А ты всё такая же язвочка, мать!
— Да ладно, /смеясь/, кто помянет былое…
— Скучала немного?
— Да нет… а зачем?
— И я не скучал… всё вертелся юлою…
Но мы же с тобой не хотели проблем?…
Ты думаешь, правильно мы поступили?
— Конечно, всё к лучшему.
— Ну и ура.
А может увидимся?
— Лучше не… или?…
— И правда, не стоит.
Ну ладно, пора!

А вечером он налакается в стельку,
Она задохнётся от слёз и тоски…
Вот так иногда и встречаются мельком
Все те, кто расстались любви вопреки…

Ду-ра-ки…
 

[Учитель 44 069]

8 минут назад, ДАНДИ сказал:

Дураки

 

-Привет!
— Ну привет!
— Как дела?
— Всё отлично:
любима и счастлива,
как ты хотел.
А ты?
— Всё путём!
Заработал прилично.
Устал. Успокоился.
Дома осел.
— Всё так же свободен?
— Всё так же свободен!
Никто не способен меня оседлать!
— Смешной ты и глупый…
Классический Овен.
— А ты всё такая же язвочка, мать!
— Да ладно, /смеясь/, кто помянет былое…
— Скучала немного?
— Да нет… а зачем?
— И я не скучал… всё вертелся юлою…
Но мы же с тобой не хотели проблем?…
Ты думаешь, правильно мы поступили?
— Конечно, всё к лучшему.
— Ну и ура.
А может увидимся?
— Лучше не… или?…
— И правда, не стоит.
Ну ладно, пора!

А вечером он налакается в стельку,
Она задохнётся от слёз и тоски…
Вот так иногда и встречаются мельком
Все те, кто расстались любви вопреки…

Ду-ра-ки…
 

Жизненно...

[larosh 6 031]

Boт бывало придy в гости, а там: ой, эту кружку не бepи, это папина (мамина, бабyшкина...). И я думала: ну что за бpeд? Да какая разница, из какой кpyжки пить? Чушь, мapaзм, дурь, уж я-то сpoду к кружке не привяжусь! 

Я думала, я не такaя. 

Или вот в школу xoтелось всегда сбежать, пока мама не видит. Потому что ей же нечем бoльше заняться, как на мне в февpaле все пoдштанники пересчитывать и шaпку на меня в марте(!) нахлобyчивать. Эх, выpaсту - сроду не пристану к детям с шапками и штанами. Ну, как во всем этом в школу вообще xoдить, а? Ну я-то понимаю! 

Я думала, я не такaя. 

Сладкoе. Я помню, как бecилась на фразу: "Сначала cyп!". Не хочу суп. Хочу печенье. Кoнфету. Варенье сначала хочу. Cyxарь! А суп потом. Разве последовательность так важна? 

Я дyмала, я не такая. 

Быть вежливой. Всегда. Здopoвайся с соседями, кивай голoвой, кoгда говоришь "спасибо", "здpaвствуйте", "пожалуйста"... Легкий кивок - знак вeжливости. Не зeвай прилюдно. Прикрывай рот pyкой. Не чихай. Не кашляй. Не ржи, как лошадь! Девoчки красиво и легко смeются! Следи за собой. Девочку украшает скpoмность. 

Ах ,ты господи, я совсем недавно ненавидела эти укaзания и не собиралась их никому paздавать... 

Я дyмала, я не такaя... 

Пpoшла минута. Только прикрыла глаза. Пpoснулась через 30 лет. 

- Сань, налeй чайку? Нет, не в эту кружку... 

- В красную, которую ребенок подapил? 

- Ага, в любимyю. В мoю. 

- Вова, пожалуйста, не зевай так в шкoле. Ощyщение, что ты собрался кого-нибудь пpoглотить. Прикрывай poт. Следи за собoй. 

- Александра! Где теплые штаны?! Штаны где, спрашиваю?! На улице метель, ты пошла в капpoнках?! Шaпкаааа! 

- Дети! Не cyтультесь, дepжите голову, держите спину, держите слово, следите за слpвами, следите за вещами, не coпите, гpoмко не сморкайтесь, день не начинают с конфет!.. 

- Дааа, мaмааа. 

Чeрт! 

И вeдь они думают, чтo они не такие... 

Автор: Евгeния Гopина

[Боярский 27 273]

2 часа назад, larosh сказал:

Boт бывало придy в гости, а там: ой, эту кружку не бepи, это папина (мамина, бабyшкина...). И я думала: ну что за бpeд? Да какая разница, из какой кpyжки пить? Чушь, мapaзм, дурь, уж я-то сpoду к кружке не привяжусь! 

Я думала, я не такaя. 

Или вот в школу xoтелось всегда сбежать, пока мама не видит. Потому что ей же нечем бoльше заняться, как на мне в февpaле все пoдштанники пересчитывать и шaпку на меня в марте(!) нахлобyчивать. Эх, выpaсту - сроду не пристану к детям с шапками и штанами. Ну, как во всем этом в школу вообще xoдить, а? Ну я-то понимаю! 

Я думала, я не такaя. 

Сладкoе. Я помню, как бecилась на фразу: "Сначала cyп!". Не хочу суп. Хочу печенье. Кoнфету. Варенье сначала хочу. Cyxарь! А суп потом. Разве последовательность так важна? 

Я дyмала, я не такая. 

Быть вежливой. Всегда. Здopoвайся с соседями, кивай голoвой, кoгда говоришь "спасибо", "здpaвствуйте", "пожалуйста"... Легкий кивок - знак вeжливости. Не зeвай прилюдно. Прикрывай рот pyкой. Не чихай. Не кашляй. Не ржи, как лошадь! Девoчки красиво и легко смeются! Следи за собой. Девочку украшает скpoмность. 

Ах ,ты господи, я совсем недавно ненавидела эти укaзания и не собиралась их никому paздавать... 

Я дyмала, я не такaя... 

Пpoшла минута. Только прикрыла глаза. Пpoснулась через 30 лет. 

- Сань, налeй чайку? Нет, не в эту кружку... 

- В красную, которую ребенок подapил? 

- Ага, в любимyю. В мoю. 

- Вова, пожалуйста, не зевай так в шкoле. Ощyщение, что ты собрался кого-нибудь пpoглотить. Прикрывай poт. Следи за собoй. 

- Александра! Где теплые штаны?! Штаны где, спрашиваю?! На улице метель, ты пошла в капpoнках?! Шaпкаааа! 

- Дети! Не cyтультесь, дepжите голову, держите спину, держите слово, следите за слpвами, следите за вещами, не coпите, гpoмко не сморкайтесь, день не начинают с конфет!.. 

- Дааа, мaмааа. 

Чeрт! 

И вeдь они думают, чтo они не такие... 

Автор: Евгeния Гopина

Да, мудрость приходит с годами, с жизненным опытом.

[larosh 6 031]

ТЕПЕРЬ ОНА ВАША ДОЧЬ 

Девочка сидела в своей маленькой комнатке и плакала. За свои десять лет ей часто приходилось плакать. Она понимала, что сейчас её ждет очередной крутой поворот в судьбе, возможно самый крутой. Ведь завтра суд. Что это такое, она плохо представляла, но ничего хорошего от этого суда не ждала. 
И сейчас вспоминала свою, как ей казалось, долгую и тяжёлую жизнь. 
*** 
Мама у Олеси пила, по крайней мере, с тех пор, когда девочка стала это понимать, папу не помнила, мама говорила, что его совсем не было. Но Олеся понимала, так не должно быть, ведь в садик за её друзьями и подругами приходили, и папы. А за ней иногда не приходил никто. 
Тогда воспитательница звонила бабе Тане. Баба Таня была их соседкой. Та приходила, ругала непутёвую Римму, Олесину маму, и забирала девочку к себе. У тёти Тани даже была кроватка, где девочка спала, когда мама не возвращалась домой ночевать, а на следующее утро соседка отправляла её в садик. 
Тётя Таня постоянно ворчала, говорила, что её надо отдать в детский дом, что она никому не нужна. Что никому не нужна, Олеся понимала, но в детский дом не хотелось, он вызывал у маленькой девочки страх. 
Когда пошла в школу жизнь её мало чем изменилась, даже хуже стала. В садике она ещё была, как все, в школе уже с первого класса чувствовалось, разделение детей на тех, у кого родители были успешными и на тех, у кого родители были менее обеспеченными. По этим показателям Олеся была в самом низу. И с каждым днём это разделение чувствовалось всё резче и резче. 
Мама пила всё сильнее нигде не работала. Тётя Таня, всё чаще говорила о детском доме. Возможно, так бы и случилось, но год назад произошло два события. У них на лестничной площадке появился новый сосед, и мама перестала пить. Правда, тогда Олеся эти два события не связывала между собой. 
Она хорошо помнила первую встречу с дядей Петей и его сыном… 
*** 
Олеся возвращалась из школы, тогда она ещё училась во втором классе. Вместе с ней в подъезд зашли мужчина с мальчиком, который был меньше её ростом и младше. 
- Красавица ты в этом подъезде живёшь? – спросил мужчина. 
- Да, - Олеся с интересом посмотрела на мужчину. – На втором этаже. 
- Так совсем соседи, мы теперь в двадцать первой квартире живём. 
- А мы с мамой в двадцатой, - улыбнулась девочка. 
- Тогда давай знакомится! – он протянул руку. – Дядя Петя. 
- Олеся, - и положила свою ручку в его огромную ладонь. 
- Какое красивое имя! – мужчина легонько толкнул своего сына. 
- Стас, - представился мальчишку и тоже протянул руку. 
*** 
Олеся вернулась в свою квартиру. Почему-то так радостно стало на душе. Не успела она прийти в себя, как раздался стук в дверь. 
- Кто? - Спросила она. 
- Это я, Стас. 
Девочка быстро открыла дверь. 
- Папа сказал, чтобы я тебя в гости пригласил, - скороговоркой проговорил мальчишка. 
Олеся растерялась. За всю жизнь её никогда никто не приглашал в гости. Мальчишка улыбнулся, взял её за руку и по-взрослому произнёс: 
- Пошли! Только дверь закрой. 
Зашли в соседнюю квартиру. Чисто и красиво. На накрытом столе бутерброды, пирожное. 
- Садись, Олеся, не стесняйся! – произнёс мужчина. 
Когда немного закусили, мужчина спросил: 
- Ты в каком классе учишься? 
- Во втором. 
- У меня сын в первом, - и тут же спросил. – А родителей твоих как зовут? А то я здесь пока никого не знаю. 
- Маму – Римма, а папы у меня нет. 
Олеся опустила голову, ей стало стыдно, ведь дядя Петя узнает, что мама пьёт, и больше никогда не пригласит её в гости. 
- Ой, у нас же там конфеты! – воскликнул мужчина и вышел из-за стола. 
- А у меня нет мамы, - грустно произнёс Стас. 
Вернулся дядя Петя, поставил на стол вазу с конфетами: 
- Угощайся! 
Больше он ни о чём не расспрашивал, видно всё понял. 
*** 
Именно после того, как появились новые соседи, мама и перестала пить. А дальше начались чудеса. Мама устроилась на хорошую работу, навела порядок в квартире. 
Прошёл месяц. И однажды она пришла домой вместе с дядей Петей. 
- Здравствуй, Олеся! – произнёс мужчина и что-то необычное было в его голосе. 
- Дочка, - таким же необычным голосом произнесла мама. – Мы с дядей Петей решили, что нам всем лучше жить вместе. 
- Как это? – удивлённо произнесла Олеся. 
- У тебя будет папа и братик, а у дяди Пети – дочка, у Стасика – сестрёнка. 
- Конечно, конечно! – девочка даже не могла скрыть радости. 
*** 
Они сменяли свои квартиры на четырёхкомнатную. Две комнаты были большими, а две комнатки – маленькими, одна стала Стаса, а другая – её! Летом они поехали на море на машине дяди Пети. Когда начались занятия Олеся наравне со всеми одноклассниками рассказывала об этой поездке. Ей купили телефон, правда кнопочный, потому что учительница запретила появляться со смартфонами. Но как девочка была рада, что у неё теперь есть телефон. 
А ещё ей безумно хотелось назвать дядю Петю папой, но понимала, что он папа лишь для Стаса. 
Это был самый счастливый год в её жизни. 
А затем… мама вновь стала пить, и счастливая Олесина жизнь рухнула. Дядя Петя сначала уговаривал маму, затем они стали ругаться, с каждым днём всё сильнее. 
Затем мама попала под машину и умерла. 
Дядя Петя целыми днями ходил хмурым. Стаса на лето отправили в лагерь, а Олеся осталась дома. Она понимала, что решается её судьба и чувствовала себя загнанным в угол маленьким зверьком. Приходили из полиции, из органов опеки. Задавали вопросы, о том, как ей живится, как к ней относится дядя Петя и Стас. Она отвечала: Хорошо! 
«Меня отправят в детский дом. Совсем никому я теперь не нужна. Дядя Петя стал совсем другим. Целыми днями чем-то занят. Даже Стаса в лагерь отправил, чтобы не мешался. Завтра суд». 
Она не знала, что это такое, но однажды встретила бабушку Таню и спросила об этом и та ей с обычной для неё прямотой ответила, что её отправят в детский дом. 
*** 
В суде был папа и ещё какие тётеньки. Одна из них была главной это девочка сразу поняла, потому что она спрашивала, а другие ей отвечали и обращались к ней: «Ваша честь». Олеся не сомневалась, что всё это для того, чтобы отправить её в детский дом. Ведь её даже посадили далеко от дяди Пети рядом с одной из тётей. 
Когда все поговорили судья произнесла: 
- Олеся, подойди ко мне! 
Девочка встала и подошла. 
- Ты знаешь этого дядя? 
- Да, - кивнула головой Олеся. 
- Он хороший дядя? 
- Да, очень хороший. 
- Дядя Петя хочет, что ты стала его дочкой, - судья сделала паузу и спросила. – Ты хочешь, чтобы он был твоим папой? 
Глаза Олеси расширились. Смысл сказанного постепенно доходил до неё. Улыбка озарила лицо девочки. 
- Да. 
Судья посмотрела на мужчину: 
- Пётр Фёдорович, суд рассмотрел ваше заявление и принял решение удовлетворить вашу просьбу об удочерении Олеси Шалимовой. Теперь она ваша дочь, - подтолкнула девочку. – Иди к папе! 
Он встал, девочка сделала шаг в его сторону, другой и вдруг закричала: 
- Папа!!! 
Мужчина бросился к ней, обнял: 
- Доченька!!!

[larosh 6 031]

Редьярд Киплинг
"Заповедь"
(перевод М. Лозинского)


Владей собой среди толпы смятенной,
Тебя клянущей за смятенье всех,
Верь сам в себя, наперекор вселенной,
И маловерным отпусти их грех;

Пусть час не пробил - жди, не уставая,
Пусть лгут лжецы - не снисходи до них;
Умей прощать и не кажись, прощая,
Великодушней и мудрей других.

Умей мечтать, не став рабом мечтанья,
И мыслить, мысли не обожествив;
Равно встречай успех и поруганье,
Не забывая, что их голос лжив;

Останься тих, когда твое же слово
Калечит плут, чтоб уловлять глупцов,
Когда вся жизнь разрушена и снова
Ты должен все воссоздавать с основ.

Умей поставить в радостной надежде,
На карту все, что накопил с трудом,
Все проиграть и нищим стать, как прежде,
И никогда не пожалеть о том,

Умей принудить сердце, нервы, тело
Тебе служить, когда в твоей груди
Уже давно все пусто, все сгорело
И только Воля говорит: "Иди!"

Останься прост, беседуя с царями,
Останься честен, говоря с толпой;
Будь прям и тверд с врагами и друзьями,
Пусть все, в свой час, считаются с тобой;

Наполни смыслом каждое мгновенье,
Часов и дней неумолимый бег, -
Тогда весь мир ты примешь во владенье,
Тогда, мой сын, ты будешь Человек!

[larosh 6 031]

Все люди любят шансон, но все любят его по-разному. 
Люди простые и искренние, например гастарбайтеры из Калмыкии или Туркмении и полуночные бомбилы любят шансон открыто и громогласно: они, ничуть не смущаясь, включают его на полную громкость в своих газелях и шестёрках и наслаждаются им так же бесстыдно и невинно, как младенец наслаждается сосанием пальца или поеданием гадости, найденной на полу. 

А вот человек усложнённый, у которого в голове всё запутано до такой степени, что по его душу радостно потирает руки дорогостоящий жулик-психоаналитик, тот никогда не признается, что любит шансон. Он будет утверждать, что любит исключительно Шопена и Шопенгауэра, но на просьбу что-нибудь из них напеть, посмотрит на вас как на идиота. Он будет, не моргнув глазом, врать про то, что он ещё любит джаз-рок и арт-хаус, а от простых и каждому понятных песен с ним делается приступ тошноты. 
И ведь сам верит в то, что терпеть не может шансон, вот что самое удивительное! Он будет морщиться, плеваться и даже требовать немедленно это выключить. 

Но никто ему, конечно, ничего не выключит. Посмотрят на него без уважения, сплюнут в окошко и ничего не скажут. А шансон будет играть дальше. 
Потому что шансон – это наша Родина. Даром, что название французское – да что там эти французы понимают в шансоне? Они называют шансоном тоскливое бормотание на непонятном языке. 
А наш шансон – это песни про Жизнь. Про ту настоящую жизнь, в которой каждый нормальный человек или уже сидел в тюрьме, или ещё сядет. Где ветер северный и лежит-лежит на сердце тяжкий груз. Ту жизнь, где век за веком сидит у своего окошка мать-старушка, где прокурор приговаривает к расстрелу своего сына-разбойника, где речь держала баба и где есть Владимирский Централ. 

И если ненавистник шансона этой настоящей жизни не видел – это его личные проблемы. Ну конечно: настоящую жизнь в Мариинском театре не показывают. А вот одеть бы этого ненавистника в телогрейку, ватные штаны и ушанку, да посадить перед костерком и дать в руки кружку чифиря – вспомнил бы он своего Шуберта? Что там этот Шуберт мог спеть о жизни? Знал ли он настоящую ценность пачки чая или сигарет прима? Да он вряд ли даже хоть раз в своей никчемной иностранной жизни пил огуречный лосьон. 

И что совсем уже непостижимо, это то, что тот, кто требует немедленно выключить шансон, он ведь абсолютно уверен в том, что сума и тюрьма – это не про него, что безупречная и беспорочная жизнь его от чего-то там гарантирует. 

Ничего-ничего. Один миллиардер, вон, тоже думал, что личная нефтяная вышка может его от чего-то спасти. Сделался важный, очки себе купил в золотой оправе, решил, что теперь ему всё позволено и шансона по радио не слушал. 
Ну и что? Ну и сидит сейчас возле того самого костерка не так уж далеко от когда-то своей вышки с кружкой чифиря и понимает, наконец-то, самую простую и главную мудрость нашей с вами жизни, которую сформулировал не сраный какой-нибудь Ницше или Хайдегер, а давно уже по ошибке убиенный толстый лабух из Твери: что не очко обычно губит, а к одиннадцати туз.

 

Дмитрий Горчев

[larosh 6 031]

Муж ел суп. Сидел за кухонным столом и хлебал суп. Жена кричала. Она даже не замечала, что кричит, - перешла на крик и не заметила. 
Кричала, что деньги дал в долг другу, а тот не отдает. Хочешь для всех быть хорошеньким! А деньги нужны, надо кредит отдавать. Надо платить за университет, дочь платно учится. Надо маме делать ремонт в доме, кто ей поможет? Кричала, что муж не отвез ковер в химчистку. Что давно надо поменять люстру, новая в коробке неделю лежит. Долго перечислять, что кричала жена. Не от злости, просто нервничала, как обычно. А муж ел суп. Привык, что жена кричит. Покричит и перестанет. 
Он приехал пообедать. Дома дешевле. И желудок больной, домашняя еда лучше. А жена взяла отгул, зубы лечила. И успела суп сварить. Обычная жизнь. Обычные тревоги и разговоры... 
Жена вдруг заметила, как муж постарел. Лысина во всю голову. Исчезли золотые кудри... А морщины появились. Даже на шее, - видно, когда над тарелкой наклонился. И спина сгорбленная, как у старичка. Сидит и ест. Терпит. Молчит. Это все - груз забот, тягота и ярмо жизни. И сама жизнь, - она так быстро забирает свои прекрасные дары, молодость и свежесть, золото волос, румянец, белозубую улыбку, сияющие глаза... Силы и веселый нрав. 
Это же ее мальчик! Ее паренек. Он приносил сирень весной, он играл на гитаре и пел, он подхватывал ее на руки и кружил, - они смеялись! Он целовал ее. И называл нежными именами. И они хохотали над комедиями в кинотеатре, гуляли в парке, - рука в руке. 
Это же ее мальчик. Лысый, постаревший, уставший, - ест суп. А она, его девочка, кричит какие-то обидные и тревожные слова... А жизнь проходит так быстро. И радости почти не остается, - сладкое съедено. Надо доедать суп... 
Эти мысли промелькнули так быстро. И жена заплакала от жалости и любви. Подошла сзади и обняла мужа за плечи. А он отложил ложку и взял ее за руки. И руки поцеловал. И можно стало жить дальше. После такого всегда можно жить дальше. Мальчик и девочка снова возьмутся за руки и пойдут, поддерживая друг друга, по дороге жизни. И любовь пойдет с ними. Она тоже была на кухне, любовь. И в сердце. И даже в протертом лечебном супе. А когда любовь есть, можно жить дальше. И поддерживать друг друга, чтобы не унесло любимого ветром времени, который уносит всех - рано или поздно... 
Автор: Анна Кирьянова

[ДАНДИ 129 109]

50 минут назад, larosh сказал:

Муж ел суп. Сидел за кухонным столом и хлебал суп. Жена кричала. Она даже не замечала, что кричит, - перешла на крик и не заметила. 
Кричала, что деньги дал в долг другу, а тот не отдает. Хочешь для всех быть хорошеньким! А деньги нужны, надо кредит отдавать. Надо платить за университет, дочь платно учится. Надо маме делать ремонт в доме, кто ей поможет? Кричала, что муж не отвез ковер в химчистку. Что давно надо поменять люстру, новая в коробке неделю лежит. Долго перечислять, что кричала жена. Не от злости, просто нервничала, как обычно. А муж ел суп. Привык, что жена кричит. Покричит и перестанет. 
Он приехал пообедать. Дома дешевле. И желудок больной, домашняя еда лучше. А жена взяла отгул, зубы лечила. И успела суп сварить. Обычная жизнь. Обычные тревоги и разговоры... 
Жена вдруг заметила, как муж постарел. Лысина во всю голову. Исчезли золотые кудри... А морщины появились. Даже на шее, - видно, когда над тарелкой наклонился. И спина сгорбленная, как у старичка. Сидит и ест. Терпит. Молчит. Это все - груз забот, тягота и ярмо жизни. И сама жизнь, - она так быстро забирает свои прекрасные дары, молодость и свежесть, золото волос, румянец, белозубую улыбку, сияющие глаза... Силы и веселый нрав. 
Это же ее мальчик! Ее паренек. Он приносил сирень весной, он играл на гитаре и пел, он подхватывал ее на руки и кружил, - они смеялись! Он целовал ее. И называл нежными именами. И они хохотали над комедиями в кинотеатре, гуляли в парке, - рука в руке. 
Это же ее мальчик. Лысый, постаревший, уставший, - ест суп. А она, его девочка, кричит какие-то обидные и тревожные слова... А жизнь проходит так быстро. И радости почти не остается, - сладкое съедено. Надо доедать суп... 
Эти мысли промелькнули так быстро. И жена заплакала от жалости и любви. Подошла сзади и обняла мужа за плечи. А он отложил ложку и взял ее за руки. И руки поцеловал. И можно стало жить дальше. После такого всегда можно жить дальше. Мальчик и девочка снова возьмутся за руки и пойдут, поддерживая друг друга, по дороге жизни. И любовь пойдет с ними. Она тоже была на кухне, любовь. И в сердце. И даже в протертом лечебном супе. А когда любовь есть, можно жить дальше. И поддерживать друг друга, чтобы не унесло любимого ветром времени, который уносит всех - рано или поздно... 
Автор: Анна Кирьянова

Вещь. 

[Волжский 17 346]

25 минут назад, ДАНДИ сказал:

Вещь. 

Это жизнь...

[larosh 6 031]

Когда-нибудь у меня родится сын, и я сделаю все наоборот. Буду ему с трех лет твердить: «Милый! Ты не обязан становиться инженером. Ты не должен быть юристом. Это неважно, кем ты станешь, когда вырастешь. Хочешь быть патологоанатомом? На здоровье! Футбольным комментатором? Пожалуйста! Клоуном в торговом центре? Отличный выбор!» 
И в свое тридцатилетие он придет ко мне, этот потный лысеющий клоун с подтеками грима на лице, и скажет: «Мама! Мне тридцать лет! Я клоун в торговом центре! Ты такую жизнь для меня хотела? Чем ты думала, мама, когда говорила мне, что высшее образование не обязательно? Чего ты хотела, мама, когда разрешала мне вместо математики играть с пацанами?» 
А я скажу: «Милый, но я следовала за тобой во всем, я не хотела давить на тебя! Ты не любил математику, ты любил играть с младшими ребятами». А он скажет: «Я не знал, к чему это приведет, я был ребенком, я не мог ничего решать, а ты, ты, ты сломала мне жизнь» — и разотрет грязным рукавом помаду по лицу. И тогда я встану, посмотрю на него внимательно и скажу: «Значит так. В мире есть два типа людей: одни живут, а вторые ищут виноватых. И, если ты этого не понимаешь, значит, ты идиот». 
Он скажет «ах» и упадет в обморок. На психотерапию потребуется примерно пять лет. 
Или не так. Когда-нибудь у меня родится сын, и я сделаю все наоборот. Буду ему с трех лет твердить: «Не будь идиотом, Владик, думай о будущем. Учи математику, Владик, если не хочешь всю жизнь быть оператором колл-центра». 
И в свое тридцатилетие он придет ко мне, этот потный лысеющий программист с глубокими морщинами на лице, и скажет: «Мама! Мне тридцать лет. Я работаю в «Гугл». Я впахиваю двадцать часов в сутки, мама. У меня нет семьи. Чем ты думала, мама, когда говорила, что хорошая работа сделает меня счастливым? Чего ты добивалась, мама, когда заставляла меня учить математику?» 
А я скажу: «Дорогой, но я хотела, чтобы ты получил хорошее образование! Я хотела, чтобы у тебя были все возможности, дорогой». А он скажет: «А на хрена мне эти возможности, если я несчастен, мама? Я иду мимо клоунов вторговом центре и завидую им, мама. Они счастливы. Я мог бы быть на их месте, но ты, ты, ты сломала мне жизнь» — и потрет пальцами переносицу под очками. И тогда я встану, посмотрю на него внимательно и скажу: «Значит так. В мире есть два типа людей: одни живут, а вторые все время жалуются. И, если ты этого не понимаешь, значит, ты идиот». 
Он скажет «ох» и упадет в обморок. На психотерапию потребуется примерно пять лет. 
Или по-другому. Когда-нибудь у меня родится сын, и я сделаю все наоборот. Буду ему с трех лет твердить: «Я тут не для того, чтобы что-то твердить. Я тут для того, чтобы тебя любить. Иди к папе, дорогой, спроси у него, я не хочу быть снова крайней». 
И в свое тридцатилетие он придет ко мне, этот потный лысеющий режиссер со среднерусской тоской в глазах, и скажет: «Мама! Мне тридцать лет. Я уже тридцать лет пытаюсь добиться твоего внимания, мама. Я посвятил тебе десять фильмов и пять спектаклей. Я написал о тебе книгу, мама. Мне кажется, тебе все равно. Почему ты никогда не высказывала своего мнения? Зачем ты все время отсылала меня к папе?» 
А я скажу: «Дорогой, но я не хотела ничего решать за тебя! Я просто любила тебя, дорогой, а для советов у нас есть папа». А он скажет: «А на хрена мне папины советы, если я спрашивал тебя, мама? Я всю жизнь добиваюсь твоего внимания, мама. Я помешан на тебе, мама. Я готов отдать все, лишь бы хоть раз, хоть раз понять, что ты думаешь обо мне. Своим молчанием, своей отстраненностью ты, ты, ты сломала мне жизнь» — и театрально закинет руку ко лбу. И тогда я встану, посмотрю на него внимательно и скажу: «Значит так. В мире есть два типа людей: одни живут, а вторые все время чего-то ждут. И, если ты этого не понимаешь, значит, ты идиот». 
Он скажет «ах» и упадет в обморок. На психотерапию потребуется примерно пять лет. 
Этот текст — хорошая профилактика нашего материнского перфекционизма — стремления быть идеальной мамой. Расслабьтесь! Как бы мы ни старались быть хорошими мамами, нашим детям все равно будет что рассказать своему психотерапевту». 
Автор: Светлана Хмель

[Боярский 27 273]

Тупик, однако 

[larosh 6 031]

Печальное время—родителей старость 
(Захочешь, не сможешь его миновать), 
Когда понимаешь,как мало осталось 
До… страшно подумать,не то,что сказать. 
И с горькою болью,с немым содроганьем 
При каждой из встреч отмечаешь в душе 
Все новые меты—следы увяданья, 
Которых — увы! — не укроешь уже… 
Вдруг,как озаренье,откроются взгляду 
И тяжесть походки,и слабость руки, 
И щедрая снежность редеющих прядей, 
Морщин паутинки,провалы—виски… 
И сердце защемит когтистое бремя, 
Захочется,впору,в отчаяньи взвыть— 
От стылого ветра,по имени Время, 
Собою прикрыть,заслонить,защитить. 
Я сам понимаю наивность желанья, 
У жизни для жизни не выпросишь дня… 
Стоит моя мама—почти уже тайна, 
Стоит у окна,поджидая меня. 
И я умоляю продлиться мгновенья: 
Пусть каждое будет не меньше,чем год! 
Гляжу на окно в небывалом волненьи! 
Вон МАМА меня,непутевого,ЖДЕТ… 
Еще это можно — взлететь по ступеням, 
Звонком растревожить квартирный покой 
И слушать за дверью шаги с нетерпеньем, 
Старательно пряча букет за спиной. 
Еще это можно — обнять на пороге, 
Коснуться губами прохладной щеки, 
Букетик вручить,просто так,без предлога: 
«На,мама! Гляди,как свежи лепестки!» 
Увидеть,как живо она захлопочет, 
Себя ощутить,словно кум королю, 
Когда мне,не юному,скажет:«Сыночек, 
А ну-ка,пойдем,я тебя покормлю». 
Какое великое благо—сыновство! 
Его сознаешь в полной мере тогда, 
Когда подступает вплотную сиротство, 
И жарко задышит в затылок беда. 
И что тут не делай,а суть неизбежна: 
Так было,так будет во все времена. 
Смешались в душе благородство и нежность, 
Печаль и тревога,любовь и вина… 
Гляжу на окно… В пальцах стынет мимоза, 
Как облачка клок,что упал с высоты… 
И щиплют глаза позабытые слезы, 
И губы одно только шепчут:«Прости!» 
Е.Ф. Мартышев

[Стрелец 10 888]

В 02.12.2023 в 09:15, larosh сказал:

И губы одно только шепчут:«Прости!» 
Е.Ф. Мартышев

Сто тысяч плюсов.......

[larosh 6 031]

Мам, а как вы с папой познакомились? 
- Он сжег меня на костре в 1703 году. Я поклялась его найти и отомстить. 
- Как романтично... (с) 
*** 
- Боишься? – ведьма хмыкнула, шевеля затекшими запястьями, насколько позволяли веревки. 
- Вот еще! Это тебе бояться гнева Всевышнего, дьяволово отродье! – молоденький инквизитор отчаянно храбрился, постоянно одергивая рукава сутаны. Совсем еще мальчик. Нашли, кого прислать в эту глушь… - Дети мои! Приблизьтесь и узрите, как гнев господень карает отступников! 
«Дети» опасливо поежились и отступили еще на шаг. 
- Потому что тоже боятся, - девушка зевнула и скучающе уставилась в небо. Тучи стягиваются. Не хватало еще, чтобы дождь погасил костер. Она покосилась на хиленькие вязанки хвороста у подножья столба. – Эй, люд честной, чтоб вас всех, бросайте уже. Я мокнуть не собираюсь. 
Народ переминался с ноги на ногу, но из толпы выходить никто не спешил. Тишина начинала давить на уши. Наконец над головой раскатисто громыхнуло. Какая-то бабка истерично взвизгнула, швырнув факел, как ядовитую змею. За ним облегченно полетели и остальные. Хворост занялся медленно, и только добравшись до босых ног, пламя вспыхнуло, будто масла подлили. 
«Почему она не кричит? Неужели ей не больно?» - инквизитор, прищурившись, вглядывался в дым, одними губами шепча молитву. В какой-то момент ему показалось, что лицо в языках пламени отчетливо подмигнуло. Мужчина зажмурился и суетливо перекрестился. 
*** 
- Извините… 
Худенькая девушка с копной огненно-алых волос сидела на скамейке, закинув ноги в потертых кедах на подлокотник. Июнь баловал ясными днями, и многие готовились к экзаменам прямо здесь, в студенческом парке. Раскрытая книга на коленях явно не завладела вниманием юной особы. В ушах гремела музыка, взгляд был где-то далеко. Молодому человеку пришлось не только коснуться ее плеча, но и легонько потрясти. 
- Что? – недовольно поинтересовалась та, вытаскивая наушник и косясь на нарушителя спокойствия. 
- Извините… Понимаете, я художник, - парень замялся под насмешливым взглядом. – Ну, учусь на художника. Вы такая яркая, такая… - он неопределенно помахал руками. – Не против, если я вас нарисую? Буквально десять минут. Небольшой набросок. 
- Рисуй, - девушка лениво скинула ноги и выпрямилась. – Те, - язвительно добавила она. Штекер наушников выдернулся из плеера, выпуская наружу патетичный симфонический пассаж. 
- Вагнер? – удивленно поинтересовался молодой человек, листая альбом в поисках чистого листа. – «Теория реинкарнации»? – еще больше поразился он, покосившись на упавшую книгу. 
- Видишь, какая я разносторонняя личность, - скептично хмыкнула девушка, одергивая рубашку. - Ну? 
- Вот сюда, к дереву, - засуетился парень, отбрасывая альбом. – Вот так. Ага. Свет будет падать отсюда… Прекрасно. 
- Как скажешь, мой творец, - мурлыкнула незнакомка, томно сползая по стволу. В глазах плясали насмешливые искорки. Парень слегка покраснел, но невозмутимо поддернул ее за плечи. 
- Нет. Просто стой,- мгновенно посерьезнев, он заскрипел грифелем по ватману. – Хороший выбор цвета волос. Очень выгодно подчеркивает бледную кожу. 
- Это свои, - девушка устало зевнула, прикрыв рот рукой, но тут же под суровым взглядом вернула ее на место. Молодой человек недоверчиво прищурился на карминно-красную гриву, но промолчал. – Долго еще? Мне пора, - недовольно поинтересовалась «модель» минут через пять, невзирая на протестующие вопли, оттолкнулась от надоевшего ствола и бесцеремонно заглянула в неоконченную работу. 
Какое-то время она молчала, разглядывая полыхающий на бумаге костер, резкими штрихами обвивающий хрупкую фигурку, прислонившуюся к столбу, и свое лицо в языках пламени. Неловкая пауза затягивалась. Наконец девушка неопределенно хмыкнула, скрестив руки на груди. 
- Бойся, бойся гнева Всевышнего, дьяволово отродье, - непонятно кого язвительно передразнила она. – Тоже мне, худ-дожник… От слова «худо». 
- Простите, - парень окончательно растерялся. – Вам не нравится? Это еще просто набросок… 
- Нравится, - нелогично согласилась незнакомка, оценивающе оглядывая мнущуюся перед ней фигуру. – Телефончик оставь. Хочу в цвете посмотреть. 
*** 
- И что, пааап, и что? Это ведь та самая ведьма? – девочка отбросила одеяло и нетерпеливо прыгала на кровати. – Она ему отомстила, да? Прям сожгла? 
- Хуже, - мужчина страдальчески округлил глаза и перешел на драматический шепот. – Она вышла за него замуж… 
Автор: #Mary_N

[larosh 6 031]

 

 

Песня песней, а какие стихи!

 

Постарею, побелею, 
как земля зимой. 
Я тобой переболею, 
ненаглядный мой. 
Я тобой перетоскую, 
переворошу, 
по тебе перетолкую, 
что в себе ношу. 
До небес и бездн достану, 
время торопя. 
И совсем твоею стану - 
только без тебя. 
Мой товарищ стародавний, 
суд мой и судьба, 
я тобой перестрадаю, 
чтоб найти себя. 
Я рискну ходить по краю 
в огненном краю. 
Я тобой переиграю 
молодость свою. 
Переходы, перегрузки, 
долгий путь домой… 
Вспоминай меня без грусти, 
ненаглядный мой. 
Римма Казакова   

[larosh 6 031]

Мир привык менять одежду... 

 

Мир привык менять одежду, 
Что ни день - уже в другой, 
Так что нет различий между 
Господином и слугой. 
Показал толпе бумагу, 
Где печать и вензеля, 
И, глядишь, тебя, бродягу, 
Все сочли за короля. 
Пропустил стаканчик лишку, 
Покуражился слегка, 
И, глядишь, тебя, трусишку, 
Все сочли за смельчака. 
Изменил хотя бы просто 
Выражение лица, 
И, глядишь, тебя, прохвоста, 
Все сочли за мудреца. 
Но, подняв бокал кларета, 
Скажем добрые слова 
В адрес тех, кто делал это 
Только ради озорства. 
Кто, служа перу и кисти, 
В мире пестрой мишуры 
Не знавал иной корысти, 
Кроме радости Игры. 
Кто, - блефуя всенародно, 
Потешаясь над толпой, 
Был порою кем угодно, 
Но всегда - самим собой!.. 

1982. Л. Филатов

[larosh 6 031]

 

 

Холодным вечером 1950 года в Нижнетагильскую музыкальную школу зашла измождённая женщина в лагерном ватнике и стоптанных ботинках. На плохом русском она попросила проводить её к роялю «сыграть концерт». Села заинструмент, долго смотрела на клавиши, затем подняла руки, и… из актового зала понеслись, сотрясая старинное одноэтажное здание, мощные, наполненные бешеным темпераментом аккорды. Учителя и ученики, побросав занятия, кинулись в зал. Странная незнакомка сидела за роялем и кривыми от артрита пальцами играла Баха, Моцарта, Бетховена, Шопена. Взгляд её был устремлён в бесконечность, лицо озарено вдохновением. «Кто вы?» – спросила директор школы, как только незнакомка закончила. «Меня зовут Вера Лотар-Шевченко, – ответила та с сильным иностранным акцентом, – и я тринадцать лет играла эту музыку на доске!» 
Когда-то ей рукоплескали Европа и Америка, а Ромен Ролан назвал её «самой выдающейся пианисткой XX века». Вере же на славу было плевать. Самым главным для неё была музыка. Она была её счастьем, жизнью, и Вера отдавалась ей без остатка, соединяя в себе требовательность учителя и вечное рвение ученика. 
Родилась Вера Лотар 10 марта 1901 года в Турине в семье итальянского математика и испанской пианистки. Затем отец получил место профессора в Сорбонне, и семья переехала в Париж. В 6 лет Веру отдали в музыкальную школу, а в 12 она уже давала сольные концерты. Однажды она пробилась к Тосканини за кулисы и попросилась играть в его оркестре. Требовательный Тосканини отказал. Тогда Вера села за рояль и сыграла Листа так, что великий дирижёр заплакал. С его оркестром Вера объездила весь мир. Через два года – в 18 лет начала давать сольные концерты. Ромен Ролан, знаток Бетховена, был потрясён её исполнением. Она играла американскому президенту, играла в Букингемском дворце, объездила Европу и Америку. Фирма «Стэнвей» подарила ей рояль и сделала лицом своей кампании. Впереди – усыпанный розами путь. Слава, богатство, поклонники – в общем, всё, чего можно только пожелать. Но всему помешала… любовь. 
В середине 30-х Вера знакомится с Владимиром Шевченко – русским эмигрантом и скрипичным мастером, которого в Париже называют «русским Страдивари». Это была любовь с первого взгляда. Владимир старше её, у него двое сыновей, но Веру это не останавливает, и в 1936 году она выходит за него замуж. А потом влюбляется второй раз – в Россию, о которой рассказывает муж, и загорается переехать в эту удивительную страну, где живут замечательные люди. Они пишут прошение в посольство. Через несколько месяцев Владимиру разрешают вернуться. Счастливые супруги переезжают в Ленинград. А на календаре меж тем страшный 37-й год… 
Живут туго. Комната в общежитии, общий туалет и кухня, денег не хватает, Вера продаёт парижские туалеты. Но через пару месяцев благодаря протекции пианистки Марины Юдиной Вера устраивается в Ленинградскую филармонию солисткой. Муж получает работу. Казалось бы, самое трудное позади. Но однажды ночью к общежитию подъезжает чёрный воронок. Владимир арестован по доносу. Ему дают 10 лет без права переписки. 
Вера бросается защищать мужа. Со своим бешеным темпераментом она ходит из инстанции в инстанцию и доказывает, что муж любил Россию, что он патриот, но ничего не помогает. Тогда она, потеряв терпение, крикнула: «Значит, и меня арестуйте!» И, конечно, её немедленно арестовали за «сотрудничество с врагом». Следователь НКВД на одном из допросов медленно, смакуя, ломал ей рукояткой пистолета каждый палец. Чтобы больше не могла играть. 
Вера отсидит «от звонка до звонка». Сменит шесть лагерей. Будет валить лес, пилить дрова, работать на кухне. Мужа расстреляют, но узнает она об этом через много лет. Дети попадут в детдом, где старший погибнет при бомбёжке, а с младшим она встретится лишь через двадцать лет. Ни разу в лагере она не прикоснётся к роялю. Но однажды два зэка вырежут ей из фанеры клавиатуру. И вот на этом «лагерном Стэнвее» она по ночам проигрывает весь свой огромный репертуар. И, глядя на её озарённое лицо, женщинам в бараке кажется, что они слышат бессмертную музыку. 
Она освободилась в 1950 году. Ей было запрещено проживать в крупных городах. Но она мечтала только сесть за рояль, и потому просится в любой город, где есть музыкальная школа. В Нижнетагильской музыкальной школе она играет несколько часов без остановки. А в коридоре молча рыдают учителя. Они догадывались, откуда она пришла в этом зэковском ватнике… 
Её взяли в школу иллюстратором на уроки музыкальной литературы. Тагильским ученикам очень повезло – они слушали прославленную пианистку дважды в неделю. Но повезло не только им – повезло всему городу. Вера давала бесплатные концерты в местном Доме культуры, устроилась работать в драматический театр музыкальным оформителем, а потом взяла учеников. Но учить не любила. Сперва слушала, как ребёнок играет, затем говорила: «Играть надо так», – и показывала. А соседи, бросив дела, бежали на этот импровизированный концерт. Одна из её учениц, Татьяна Константиновна Гуськова, вспоминает: «…она жила в каком-то особом мире, была абсолютно непрактична в делах житейских, бытовых. <…> Музыка заполняла её всю без остатка, была смыслом существования, жизнью и счастьем». 
К слову, о концертах. Они были крайне редкими, а Вера Августовна, восстановив форму, мечтала о больших залах. Ближайший крупный город – Свердловск. Но в Свердловской филармонии надолго она не задержалась – к ней относились крайне подозрительно. Она была «чужая», притом «бывшая зэчка», да ещё и играла не так, как принято в русской школе. Концертов ей давали мало, а если давали, то в основном в сёлах. Не выдержав прессинга, Вера переехала в Барнаул. Давала концерты в полупустых холодных залах, очень мёрзла и страдала от этого. Но однажды на её концерт случайно зашёл корреспондент «Комсомольской правды» Симон Соловейчик. Он был потрясен её игрой, и на следующий день о Вере Лотар-Шевченко узнал весь Советский Союз. 
Последние 16 лет жизни Вера Августовна даёт концерты в Москве и Ленинграде, и уже никто не говорит, что играет она «как-то не так». Живёт в Новосибирске, в Академгородке. Восторженные почитатели её таланта всеми правдами и неправдами выхлопотали ей двухкомнатную квартиру, купили мебель и рояль «Беккет». Дверь в квартиру всегда была полуоткрыта, и соседи слушали её игру, сидя на лестнице. 
Она была абсолютна непрактична в быту, не знала, как готовить, могла забыть обед на плите, сесть за рояль и опомниться, когда уже из кухни валил дым. Ученики местной школы установили над ней шефство – убирались у неё, покупали продукты, выполняли поручения. В это же время – где-то в конце 60-х – из посольства Франции приходит письмо: её зовут обратно. Предлагают восстановить концертную деятельность, обещают турне по Европе и Америке, условия жизни и гонорары, несопоставимые с советскими. Но Вера… отказывает. «Мой отъезд будет предательством по отношению к тем советским женщинам, которые помогли мне выжить в лагерях». Недаром Веру сравнивают с библейской Руфью – родина, убившая мужа, стала её родиной. На её концерты билеты на первые ряды никогда не продаются. На них бесплатно приходят те, кто вместе с ней прошёл лагеря. 
Иногда на неё нападало озорство. Однажды после концерта в Новосибирске она пожелала вместе с друзьями ехать «кутить». Ей хотелось пить шампанское и играть на рояле. Таксист привёз их в замызганную рюмочную. Сизый дым, небритые лица, разговор на фене, женщин почти нет. «О… – удивилась Вера Августовна, – здесь нет рояля?» Она взяла две бутылки водки и попросила мужиков привезти сюда инструмент. Через час полупьяные мужики привезли на грузовике концертный рояль. И несколько часов алкоголики, воры и уголовники молча, сняв шапки, слушали Моцарта, Бетховена и Баха. 
Вера Августовна умерла 10 декабря 1982 года. Похоронили её на кладбище в Новосибирске. За её гробом шёл весь город. На могиле установили белый памятник, на котором выбили её собственные слова: «Жизнь, в которой есть Бах, – благословенна». 
Анна Гурина

[larosh 6 031]

Никогда не разговаривайте с подростками о классической литературе. Не надо. Могут быть душевные травмы. Вот у меня уже есть. 
Я тут, на отдыхе, расслабилась, потеряла осторожность и решила аккуратненько расспросить младшенького своего, как ему наша великая классическая литература. Начала так непринуждённо, но весьма тривиально: 
— А какая литературная героиня у тебя самая любимая? 
А он мне тут же, не задумываясь: 
— Старуха-процентщица из «Преступления и наказания». 
Я, прифигев немало: «Почему?!» 
Подросток с достоинством и глубокой убежденностью в голосе: 
— Знаешь ли, мама, в те давние времена женщины, как правило, были далеки от бизнеса. Кроме того, не изучали в должной мере математику и экономику. Эта процентщица была очень продвинутой и передовой для своего времени женщиной! И заметь: она содержала беременную сестру Елизавету! Сама себя обеспечивала и другим давала жить. А тут, понимаешь, выскакивает какой-то полоумный с топором и хрясь! 
Одну из достойнейших женщин того времени убили, исключив сразу из сюжета. А так было интересно бы почитать поподробнее, почему она выбрала такую работу, как вела дела… Гораздо интереснее и полезнее, чем про душевные муки убийцы. 
Больше я ничего не спрашивала. 

 Анастасия Николаева.

[Боярский 27 273]

12 часов назад, larosh сказал:

Никогда не разговаривайте с подростками о классической литературе. Не надо. Могут быть душевные травмы. Вот у меня уже есть. 
Я тут, на отдыхе, расслабилась, потеряла осторожность и решила аккуратненько расспросить младшенького своего, как ему наша великая классическая литература. Начала так непринуждённо, но весьма тривиально: 
— А какая литературная героиня у тебя самая любимая? 
А он мне тут же, не задумываясь: 
— Старуха-процентщица из «Преступления и наказания». 
Я, прифигев немало: «Почему?!» 
Подросток с достоинством и глубокой убежденностью в голосе: 
— Знаешь ли, мама, в те давние времена женщины, как правило, были далеки от бизнеса. Кроме того, не изучали в должной мере математику и экономику. Эта процентщица была очень продвинутой и передовой для своего времени женщиной! И заметь: она содержала беременную сестру Елизавету! Сама себя обеспечивала и другим давала жить. А тут, понимаешь, выскакивает какой-то полоумный с топором и хрясь! 
Одну из достойнейших женщин того времени убили, исключив сразу из сюжета. А так было интересно бы почитать поподробнее, почему она выбрала такую работу, как вела дела… Гораздо интереснее и полезнее, чем про душевные муки убийцы. 
Больше я ничего не спрашивала. 

 Анастасия Николаева.

Классно!

[Боярский 27 273]

Сын после очередной двойки по литературе был отлучён мамой от компа и отправлен читать Капитанскую дочку с последующим пересказом.. 
 
Прочитал.. Пришёл рассказывать.. Поначалу всё нормально.. 
 
Доходит до второй главы: Ехали они по степи.. Была метель, дорогу замело, они заблудились. Стали замерзать.. Но потом встретили гея... 
 
Мама в лёгком шоке: Кого? 
 
Сын: Ну, гея, голубого.. Но он был добрым человеком, он им дорогу показал.. 
 
Мама хватается за сердце и за книгу.. Всё по Пушкину: герои едут в метель по степи, теряют дорогу, а потом в метели появляется мужик (Пугачёв) и ямщик к нему обращается: Гей! Добрый человек! Скажи, не знаешь ли, где дорога..? 
 
Говорят, однажды современным первоклашкам предложили на уроке чтения нарисовать иллюстрацию к четверостишию Пушкина.... 
 
Бразды пушистые взрывая 
Летит кибитка удалая. 
Ямщик сидит на облучке.. 
В тулупе, в красном кушаке. 
 
Самыми понятными словами четверостишия оказались: пушистые, сидит, летит и взрывая. Кибитка была изображена в виде летательного аппарата.. Почему? Ну, как же, русским ведь языком сказано летит, значит летит.. 
 
У некоторых детей аппарат этот имел кубическую форму.. Видимо из-за созвучия слов кибитка и куб.. 
 
И вот летит по небу эдакая кубитка и что делает, правильно взрывает.. Кого? Бразды пушистые.. 
 
Кто такие бразды? Видимо такие пушистые звери.. Нечто среднее по внешнему виду между бобрами и дроздами.. 
 
А рядом, неподалеку от этого безобразия, сидит некая загадочная личность и спокойно за всем этим геноцидом наблюдает это ямщик.. Причем, изображен он, сидя на обруче (облучек обручок, почти совсем одно и то же), в кожухе и балансирует с лопатой в руках.. 
 
Почему с лопатой? Он же ямщик ямы копает.. 
 
Сидит он на обруче, значит, с лопатой, на краю огромной ямы, которую успел уже благополучно выкопать.. Спросите, зачем выкопал..? 
 
Понятно зачем браздов хоронить..

[larosh 6 031]

Ну, вот и все, —вздохнув, старушка,
сказала деду, — Видно срок…
И он, растерянно в подушку,
ей прошептал, — Погодь, чуток…
— Вот свадьбу правнуку сыграем,
тогда уж вместе и уйдем…
Оборвалось собачьим лаем,
Мелькнуло что — то за окном.
— Скажи, просила мол, любя,
простить её, за все, что было,
и пусть не сердятся зятья,
невесток всех, скажи,любила…
И не стесняясь горьких слез,
Ему, вдруг вспомнилось былое,
Как вечерами средь берез,
Бежал он к ней в село чужое.
Как после, горюшка хлебнув,
Их тенью молодость мелькнула.
Как уходил он на войну,
И как война без ног вернула…
Он посмотрел в ее глаза,
В них ни слезинки, ни печали,
Лишь чуть поблекла синева
И губы тихо прошептали:
— А ты, живи… поберегись,
ко мне ходи, как на свидание …
И было видно, как сплелись,
Их руки в нежное прощанье… .
Судьба дала ещё им шанс...
Смерть постучав, дверь не открыла.
Любви услышав их рассказ,
Чуть потоптавшись, уходила.
Рукопожатий их тепло
Их дальше нежно согревало.
Пускай из глаз в тот миг текло...
Ведь слез в душе, увы, не мало.
А он заварит мятный чай,
Она его так любит с мёдом...
Собаки повторился лай
На тень вдали за огородом.
Он обзвонил своих детей,
Сказав, что надо всем собраться.
Так сильно греет матерей,
Когда все рядом копошатся...
А что болезнь?
Она пройдет.
Как сон, разбившийся об утро...
Когда есть тот, кто очень ждёт
Твой вздох и взгляд сиюминутно.

Николай Загуменнов

[larosh 6 031]

Живут на свете дураки:
На бочку меда - дегтя ложка.  
Им, дуракам, все не с руки
Стать поумнее, хоть немножко.

Дурак - он как Иван-дурак,
Всех кормит, обо всех хлопочет.
Дурак - он тянет, как бурлак.
Дурак во всем - чернорабочий.

Все спят - он, дурень, начеку.
Куда-то мчит, за что-то бьется...
А достается дураку -
Как никому не достается!

То по-дурацки он влюблен,
Так беззащитно, без опаски,
То по-дурацки робок он,
То откровенен по-дурацки.

Не изворотлив, не хитер,-
Твердя, что вертится планета,
Дурак восходит на костер
И, как дурак, кричит про это!

Живут на свете дураки,
Идут-бредут в своих веригах,
Невероятно далеки
От разных умников великих.

Но умники за их спиной
гогочут...

- Видели растяпу?
Дурак, весь век с одной женой!
- Дурак, не может сунуть в лапу!
- Дурак, на вдовушке женат
И кормит целую ораву!...

Пусть умники меня простят -
Мне больше дураки по нраву.

Я и сама еще пока
Себя с их племенем сверяю.
И думаю, что дурака
Я этим делом не сваляю.

А жизнь у каждого в руках.
Давайте честно к старту выйдем,
И кто там будет в дураках -
Увидим, умники! Увидим.

Римма Казакова, 1963

[Боярский 27 273]

А кто бы были эти "умники" без "дураков".

Думаю, что никто и звать их никак. 

Материальные Блага своим трудом создают работяги.

Конечно нужны и учёные, и инженеры, и т.д

 

Поганую развратную тусовку надо вычеркнуть навсегда из нашей жизни. Всем станет легче и лучше.

[larosh 6 031]

Ночь. Метель. Глухая окраина города. 
На пустую АЗС въезжает такси. Усталый водитель открывает бензобак, поворачивается, чтобы взять пистолет, и внезапно чувствует, как кто-то хлопает его по спине. 
Он испуганно вздрагивает, медленно оборачивается и видит, что у него за спиной стоит надувной снеговик и бьётся головой ему под лопатку.
— Твою же мать! — в сердцах матерится водитель. — Откуда тебя принесло?!

Снеговик молчит, дурковато улыбаясь и пьяно раскачиваясь на ветру. Водитель берёт его за шкирку и идёт к кассе.
— До полного, и бабу свою заберите! А то улетит! — говорит он в тёмное окошко.
— Какую ещё бабу? — сонно доносится изнутри.
— Надувную! — показывает таксист на стоящего рядом снеговика.
— Это не наша баба! — отвечает оператор.
— Ну не ваша — значит, не ваша, — говорит водитель и, заправив машину, уезжает.

Снеговик, покачиваясь на ветру, остаётся стоять в печальном одиночестве посреди пустой заправки.

* * *

К заправке снеговик действительно не имел никакого отношения. Полчаса назад его сдуло с козырька школы, куда накануне нерадивый завхоз закрепил его тяп-ляп.
Целый день снеговик стоял, помахивая варежкой школьникам, а ночью, когда поднялась метель, сорвался с козырька и полетел. 
И приземлился на соседней автозаправке, напугав своим внезапным появлением полуночного таксиста.

Когда такси уехало, всеми брошенный снеговик ещё немного постоял у кассы, словно в ожидании сдачи, потом очередной порыв ветра подхватил его,поднял и выбросил на шоссе, прямо под колёса проезжавшего мимо легкового автомобиля. 
Снеговика ударило бампером, потом лобовым стеклом, он взлетел высоко к небу и скрылся с глаз в снежной замети.
Девушка за рулём от испуга вдавила педаль тормоза в пол, машину занесло, несколько раз крутануло волчком на обледенелой трассе и в конце концов вынесло в придорожные кусты. Без особого, к счастью, ущерба как для водителя, так и для автомобиля. 
Несколько секунд девушка сидела, приходя в себя, потом взяла телефон, вышла из машины и отправилась назад, к месту происшествия. По дороге она набрала короткий номер, и, когда оператор ответил, сказала:
— Здравствуйте! Я только что сбила человека!

Потом назвала своё имя и координаты места происшествия.
— Ждите! — сказал оператор и повесил трубку.

Девушка сунула телефон в карман и пошла по обочине в поисках пострадавшего. Но сколько бы она ни вглядывалась в пустое шоссе, в заснеженную обочину, ей так и не удалось обнаружить даже намёка на сбитого пешехода.
Не удалось это сделать ни подъехавшим вскоре гаишникам, ни врачам скорой помощи, тоже прибывшим по вызову. Более того, тщательный осмотр практически новенького автомобиля не обнаружил на нём ни малейших следов удара.
— Вы уверены? — спросили в конце концов гаишники у незадачливого водителя.
— Думаете, я шучу?
— Ну, мало ли. Может, вам показалось? Задремали за рулём.
— Я не задремала! Я просто не понимаю, откуда она взялась! Она выскочила прямо перед машиной! — сказала девушка и заплакала, то ли от стресса, то ли оттого, что ей не верят.
— Успокойтесь! Это что, была женщина?

Девушка всхлипнула, подумала и сказала:
— Мне так показалось. Она была в такой, знаете, белой шубе.

Гаишники, меж тем, помогли вытолкать машину из кювета, составили протокол и вручили девушке.
— И что теперь? — спросила та.

Гаишники пожали плечами.
— Ну, поскольку второго участника происшествия обнаружить не удалось, то с нашей стороны к вам претензий нет. Разбирайтесь со страховой. И будьте, пожалуйста, внимательнее на дороге.

Уехала невостребованная скорая. Уехала машина ГАИ. Последней, крадучись, скрылся из вида автомобиль с девушкой за рулём. 
И снова всё погрузилось в снежное небытие. А снеговик, незадачливый и неопознанный виновник происшествия, ещё какое-то время полетал по окрестностям, повинуясь порывам ветра и, наконец, приземлился во дворе какого-то частного дома.

* * *

Утром, когда метель улеглась и выглянуло морозное солнышко, на крыльцо дома выкатился крепко укутанный карапуз лет четырёх. Накануне до поздней ночи они с отцом катали снеговика. Снеговик получился огромный, почти с папу ростом. Они сделали ему красивый нос из настоящей морковки, которую выпросили у ворчащей мамы, а на голову надели настоящее старое ведро. 
И теперь малышу не терпелось посмотреть, не случилось ли со снеговиком что-нибудь за ночь. Карапуз скатился с крыльца, пару минут постоял, тараща широко распахнутые глаза во двор, а потом с криком «Мама! Мама!» бросился обратно.
— Мама! — кричал он, вбегая в прихожую. — Наш снеговик женился!
— Женился!? — рассеянно переспросила мама с кухни. — На ком женился?
— На ком, на ком! — возмутился малыш. — На снеговихе, естественно!
— На какой ещё снеговихе? Что ты выдумываешь, сынок? — стараясь скрыть раздражение, ответила мама.
— Что я выдумываю?! Иди сама посмотри!

Обреченно вздохнув, мама накинула куртку и вышла вслед за малышом во двор. Зрелище, которое открылось её глазам, было достойно умиления. К крепкому снежному боку слепленного вчера снеговика нежно прижималась почти точная его копия.
Только поменьше ростом, и надувная. Да и в отличие от настоящего снеговика, лицо которого имело суровое мужское выражение, копия счастливо лыбилась, как невеста на свадебной фотографии.
— Ты утром, когда уезжал, ничего странного во дворе не заметил? — спросила мама, позвонив папе на работу.
— Да вроде нет... — подумав, ответил папа. — А что случилось?
— Я вам говорила вчера, что лепить нужно двух снеговиков? Говорила, что одному снеговику будет скучно?
— Ну, говорила. И что?
— Почему вы меня никогда не слушаете?!
— Господи, да что случилось-то?!
— Этот ваш снеговик ночью приволок себе откуда-то надувную бабу!